26-е малахита, год 55 правления Огара IV, 20:00.

Зал Совета <---- Палаты Арвейга

Арвейгу пришлось пойти на невероятный риск. Великий Рог, оповещающий Совет о срочной необходимости собраться, из-за своей невероятной громкости слышит вся Цитадель. Это звук не только великих перемен, но ещё и смерти всего старого, с ними неизбежно связанными. Чтобы что-то получить, нужно что-то отдать. Арвейг считал себя истинным наследником престола и будущим королём - это мнение было обусловлено его положением в священноначалии королевского трона. По воле Предков он сделался второй человек в государстве и тщательно выполняет то, что должен - свой единственный долг служения Короне.
И если в его необходимости оповестить весь целый город об отсутствующем в замке Короле ради достижения единственной главной цели - спасти Трон, - то Арвейг это сделает и не подует в ус. Предатель должен быть растоптан; ключ к этому - раскрыть его на глазах у всего Совета. Принц верил в собственную решимость и был готов это сделать и выполнить всё, что может для этого потребоваться.
Первым же делом он воззвал к Великому Рогу. Стражник, тут же побежавший передавать особый сигнал, был шокирован, но Арвейг сумел успокоить беднягу, сказав ему, что с восшествием на престол отплатит ему за доставленные неудобства. Использовать сигнал Советника могли лишь одновременно двое. Вместе они рассекли грандиозные пространства длинных коридоров и достигли специально выделенной комнаты, где хранится одна из кнопок. Её нажатие членом Совета и сторонним дварфом, являющимся свидетелем, активирует особую систему знаков по всему дворцу и немедленно призывает задействовать три оставшихся сигнала, располагающихся в разных столпах Цитадели. Долг любого защитника дворца - сделать это незамедлительно. Арвейг действовал без колебаний. Прислонив печатку-герб к считывающему камню, он смело нажал на тяжёлую панель вместе с верным товарищем, следом за чем тут же двинулся в открывающийся Зал Совета.

Автоматика, сопряжённая с мощью здравого смысла и непоколебимой верой в мудрость формирующегося Предками, как на наковальне, будущего всего дварфийского народа - вот что двигало великолепным механизмом и его гениальными создателями. Пока принц достигал огромного зала, сигнал уже был дан.
Рог завыл.

Низкий, протяжный и невероятно громкий звук запустил цепь катастрофических событий, пронёсшихся с самого вечера этого дня до начала новой эры в истории всего Подземелья.

_________________________________________________________________________________________

Арвейг Барадур восседал на своём месте в Совете, расположившемся по правую руку от уменьшенного королевского престола. Всё было готово. Все мысли собраны. Вся ярость обуздана. Я должен сделать это ради своего народа, будущей жены и будущих детей, а если не ради них, то... хотя бы ради отца. Жизнь Огара IV достигла своего заката и с часа на час прольётся волнами скорби в водопаде бесконечной ночи. Соединившись с Камнем, он отринет свою физическую форму - дух его перейдёт в великое Пламя, а память сольётся с памятью Предков, навсегда вписав могущественного короля в историю веков. А Арвейг займёт его место, ибо так было решено ещё при рождении. Это определённо. Принц никому не позволит нарушить священный закон и разбить всё, что связывает его с этим миром. Настала пора действовать, а не молчать. Разложив перед собой на столе великое множество собранных документов - письмо Мастера Печатей, доказательства, выписки и компактные версии архива на ещё восьмерых человек - Арвейг приготовился к ожиданию. Он предполагал, что в среднем приход сюда всех членов Совета займёт никак не меньше десяти минут, следом за чем принц прикажет запереть двери и отпустить их только тогда, когда все проблемы будут решены. Страшный вой огромного рога, чья витиеватая фигура расположилась в верхней части Цитадели, всё ещё стоял в его ушах и пробуждал не самые лучшие воспоминания об свершавшихся много лет назад аналогичных собраниях. Арвейг надеялся, что на его уже немолодом веку это будет самое последнее. В его власти как собравшего Совет было двигать им, как ему того хотелось, и он собирался воспользоваться этим, задавить врагов государства инициативой и точно определить главного изменника. Быть может, он будет не один. Принц очень косо смотрел на избранных отцом светских аристократов и прожжённых при этом интриганов, и ему всерьёз было интересно, что двигало им, когда он назначал таких людей, как, допустим, лорд Рихад Мермеззир, на столь ответственный пост. Явно не здравый смысл.

А вот и он, крыса паршивая. Дварф, не уважающий ни традиции своего народа, ни, должно быть, самого себя. Идёт, расшагиваясь, думая, не по ошибке ли он сюда пришёл.
- Присаживайтесь, советник Мермеззир, - Арвейг учтиво пригласил его к столу, не скрывая, впрочем, своего настоящего к нему отношения.
Чернобородый дварф послушно принял приглашение, хотя всё ещё озирался по сторонам и странно пялился на Арвейга. Да, я сделал это, чтобы раскрыть тебя. Принц хотел быть уверенным в том, что его собственная семья не имеет к предательству ни малейшего отношения. Это был бы страшный позор для всего королевства.

Практически тут же в Зал Совета примчался Мезум. Глаза широкие, дыхание сбивчивое, грудь сотрясается, будто бы он бежал и бежал очень быстро, стараясь не опаздать.
- Брат, - страшным голосом сказал он, - Я кинулся, как только услышал Зов. Прости за мой жалкий вид.
- Ничего, - на правах старшего ответил Арвейг, - Проходи, отдышись.
Советники брали на подобное совещание оружие, как на битву, и Арвейг непременно захватил свою обожаемую секиру. Её лунообразная острая часть призывно сверкала в свете множества факелов. Так было и у остальных, например, Мезум непременно взял с собой изогнутый длинный лук, которым владел практически в совершенстве. Начав тренироваться с самых малых лет, к тридцати годам он мог подстрелить летящее яблоко на расстоянии в двести шагов - такое невероятное мастерство позволяло особое строение его грозного оружия. Сам Арвейг предпочитал максимально тесный бой, но не мог винить брата в отступлении от классического выбора. В этом нет ничего плохого

- Где же остальные? - спустя некоторое время спросил Арвейг.
- Идут, я полагаю, - откликнулся советник Мермеззир самым тонким и противным голоском.
И действительно, после этого, как по команде, в дверь одновременно вошли все оставшиеся члены Совета. Дедрос вышагивал гордо и вместе с тем непринуждённо, будто собрался сюда поиграть в шахматы или другую настольную игру, и следом за ним двигалась процессия из трёх верховных советников. Агар шёл позади всех, держа под рукой недостойного Токхата Барадура.
Они все были вместе. Они готовы дать отпор.
По природе своей подозревая самого близкого врага, Арвейг взглядом впился в Дедроса и не отпускал его до того момента, как все вошедшие расселись по своим местам; брат ответил ему грозным и угрюмым приветствием.

- Ты собрал нас всех здесь, - начал он, - Чтобы, быть может, посмеяться?
- Смеёшься здесь только ты, Дедрос. У меня же есть дело на порядок важнее всякого смеха, - нёс ответ Арвейг, готовясь к объявлению сигнала, - Закрыть дверь!
Услышав команду, стражи Зала приступили к её выполнению. Зашипели паровые машины, заскрипели механизмы - это каменная дверь прикрыла оба входа, означая собой, что Советники скорее умрут от голода, чем выйдут отсюда без разрешения всех возникших у Королевства проблем.

Бросок - 34. Определённый провал.

- Меня ведёт самая ужасная необходимость, - говорил Принц поставленную речь, - к подобным мерам решения которой я никогда бы не прибег, не будь она так возмутительно трагична. Долг перед Троном обязывает меня скрепя сердце сделать то, что я должен, господа, волей-неволей став перед всеми вами врагом, пока мы не проясним все детали происходящего. Но перед тем, как я скажу о самом важном, знайте, что я не буду сегодня палачом. Бегите. Бегите и никогда не возвращайтесь, если вам есть, что сказать, но ваша совесть продолжит молчать и сдерживать вас самих.
Завершив интродукцию, Арвейг краем глаза заметил неудовлетворительный результат своей речи. Мезум слушал, хватая каждое слово, но Мермеззир и остальные пригвоздили к своему лицу мерзкую улыбку. Агар не выражал ничего, Токхат же, очевидно, задремал и теперь похрапывал. Смерив его пылающим взглядом, Арвейг продолжил на тон ниже, намереваясь привести всех в необходимое чувство.

Бросок - 67. Относительный успех.

- Братья. Друзья. Советники! Я пришёл, чтобы сообщить вам невыносимую новость. Среди нас - предатель, в этой самой комнате находится дварф, продавший родную страну, её богатства и секреты самому главному и ужасному врагу - Тёмным. Я несу до вас это знание, как нёс бы факел, потому что во тьме, что нас окружает, нет никакого иного варианта, кроме как держать его твёрдо. Это нужно, чтобы выжить. Тёмные - враги для всех нас и не остановятся, пока не уничтожат всё Королевство и снесут Харадтур до основания. Они чудовища, кровопийцы, изуверы. И тот проклятый предатель, что сотрудничает с ними ради достижения каких-то своих мелочных целей, ничем не лучше. Это демон во плоти, никто другой. И он должен быть наказан за все свои преступления, расплатившись за них по всей строгости закона.

Наконец-то! Испытывая ярость и истинное оскорбление, Арвейг обратился к словам грозным и оттого понятным любому из присутствующих. На них никогда не подействует лесть. Сладкие и нежные фразы здесь бесполезны. Их нужно давить, как проклятых крыс, которыми эти безнравственные существа и являются. Арвейг видел в их глазах ужас. Сказанное перевернуло их мир с ног на голову, как сделало то же самое с принцем несколько часов назад. Эта новость не просто шокирует, она убивает на месте всякого честного дварфа, и даже мерзостные гады, сидящие в Совете, оказались потрясены ею и теми пугающими словами, что избрал в своей речи Арвейг. Прости, брат, - подумал он, глядя за трясущегося Мезума. Молодого дварфа совершенно опустошило сказанное, и Арвейг всерьёз интересовался, не нужно ли немедленно оказать ему помощь. Но нет, держался. Держась трясущимися руками за каменный стол, он думал, должно быть, как ему избежать рвоты, но пока что в этом ней не было нужды. Дедрос же, в отличие от своих друзей-советников, ухмылялся во весь рот, как будто топча этим действием всё, что было только что сказано его старшим братом.

- Ты действительно думаешь, что сможешь кого-то этим напугать? - спросил он погодя, - Я физически не могу понять, зачем стоило собирать Совет из-за собственных глупых догадок и досмыслов. У нас ещё есть, чем заняться.
Он закончил резко и твёрдо, будто сам не знал, зачем произнёс последнюю фразу.
- Если ты имеешь ввиду предательство, то верно, есть, - бросил Арвейг, чем вызвал новый прилив страха к сидящим вокруг советникам. Неужели они всерьёз все разом боятся за свою шкуру? Что за чёрт... Реакция Дедроса была бурной и неожиданной - побледнев, он закашлялся и только затем смог сообразить ответ.
- Я этого не говорил. Не играйте моими словами, принц Арвейг. У вас нет ни одного доказательства причастности кого-либо из нас к некоему "тёмному замыслу". Трижды в следующий раз подумайте перед тем, как бросать в лицо целому Совету поток напастей и оскорблений.
- Дедрос, - вставил слово оправившийся Мезум, - Справедливости ради, этого уже не говорил сам Арвейг. В его словах не было ни капли оскорблений.
- Вообще-то, - вклинился удивительно спокойный Мермеззир, - Я точно запомнил, как он назвал предателя "проклятым". Учитывая, что это оскорбительное клеймо в данный момент относится ко всем нам,
я считаю нужным...
- Да кого ваще волнует, что ты там считаешь! - конечно же, без веского слова Токхата не мог обойтись ни один Совет. Несмотря на полную непригодность к каких-либо делам, он всегда обладал собственным мнением на любой счёт и не стеснялся его высказывать, - Шо Арвейг сказал, мы отлично слышали. Он может это повторить, если надо. Я вообще не оскорблён!
- Что до вас, принц Токхат, - растягивая слоги, вымолвил советник Фарамал, - То нам потребуется ещё один Совет, чтобы решить все касающиеся вас проблемы.
- Не начинайте! - прикрикнул Арвейг, но его, казалось, никто в разгорающемся пламени спора уже не слышал.
- Пока у Арвейга нет никаких доказательств, нечего бросаться обвинениями, вот что я стараюсь донести до вас, - не унимался Мереззир.
- У него, по крайней мере, есть право изложить возникшую проблему и посмотреть, как мы отреагируем, - здесь самым ярким защитником брата оказался именно Мезум.
- Протестую! - вклинился Тораэст, - У Королевского Советника не может быть ни такого права, ни права на ошибку.
- Ещё и наследник трона, называется!
- Кто его таким назвал? Не я.
- Вот именно, это спорно, - произнёс Дедрос.

Да что же они делают? Из Совета перешли на личности!
Где, где же среди них мог быть этот проклятый предатель, до сих пор не проявивший никакой реальной заинтересованности в обвинении Арвейга? Весь этот страх, весь этот мнимый ужас оказался всего лишь следствием его давящей харизмы. Они беспокоились за свои шкуры. Все до одного, кроме Мезума, боялись, что у него есть какой-то туз в кармане. Но всё, что у него есть, это просто Факт! Предатель есть - и точка! И им придётся принять его...

Бросок - 61. Более или менее.

- Вы искажаете факты себе в угоду! - закричал Арвейг, и это новое обвинение обратило на него семь убийственных взглядов. Даже Агар, до этого молчавший, казалось, собирался немедленно плюнуть ему в лицо. Арвейг понял, что перешёл черту. Либо он прямо сейчас выкладывает на стол всю подколодную, либо проигрывает и с чувством неудачника лишается всего, что он таким трудом завоёвывал целые годы, - Вы не желаете слушать и видеть. Я ни разу ещё не сказал, что мне нечего предъявить Совету. Мне есть, что ему предъявить.
Казалось, только сейчас советники заметили магический свиток, лежащий прямо перед ним. Заново запечатанный многоразовым заклинанием, он пребывал в совершенной чистоте и прямо сейчас содержал в себе ту страшную неопределённость, что вызывает естественное отторжение у залежавшихся увальней. Будто жирные свиньи, они почувствовали мерзкий запах скотобойни у себя перед носом и кристально точно повторили предыдущую реакцию. Комедианты...

Бросок - 70. Вполне успешно.

Прислонив герб к зачарованной печати, Арвейг невольно раскрыл причастность Торгрима к происходящему, однако, далее, полностью зачитав текст содержащегося письма и самостоятельно раздав лежащие доказательства меж участниками Совета, он выдал его с потрохами. Арвейг и не думал о том, что возможный предатель выберется из этих стен живым. Ежели даже выберется, разве он станет намеренно избирать путь мести? Конечно же нет. В его мыслях, занятых исключительно побегом из ставшей такой осязаемой клетки, не будет ничего из планов ликвидации внушительного свидетеля. Мощи и влияния Торгрима в своих кругах будет достаточно для того, чтобы произвести целую торговую революцию, экономически лишив вероятного изменника поддержки. И всё же Арвейг, уверенный в нём, не придал этому значения.
Он чертовски ошибался.
Доказательства не решили ничего. Никто из присутствующих не признался, никто не проявил собственную виновность, и Совет как стоял на месте, так с него и не сдвинулся.

Бросок - 35. Мимо.

- Советники! - не к месту начал Арвейг снисходительно, - Я взываю к вашей чести и уповаю на неё. Если вам известно что-нибудь о произошедшей измене, если вы что-нибудь слышали о ней, то молю, вас, расскажите о ней сейчас! Того же, кто за неё ответственен, я заклинаю бежать. Бежать и не оглядываться назад, ибо знайте, что я буду бежать уже за вами!
- Что, не смог найти этого своего предателя и теперь хочешь избавиться от него в лёгкую? - усмехнулся Дедрос, - Нет уж, братец. Такого не будет, как видишь.
Как известно, смех - это лучшее оружие. Высмеяв Арвейга, Дедрос показал два своих качества - исключительное неуважение к авторитетам и грандиозный цинизм. Неужели он их защищает? Но кого?
- Я нахожу, что изложенные факты следует принять к рассмотрению и завершить сегодняшнее собрание, - сказал Мермеззир, - Зная, что один из нас может, хе-хе, оказаться волком в овечьей шкуре, мы непременно будем настороже!
За весь Совет Агар не произнёс ни слова и решил, по всей видимости, компенсировать это сейчас.
- Согласен, - утвердил он, - А я буду смотреть лучше всех.
Эта фраза вызвала среди присутствующих за столом целую волну смешков. Токхат болел, разумеется, за вечно таскающегося с ним брата и немедленно к нему присоединился в этом мнении.
Немного помедлив, итог подвёл и Мезум.
- Прости, брат, но так мы ничего не решим, - говорил он сожалеюще, - Ты же не будешь держать нас здесь, пока мы все не умрём от голода, так? Если среди нас правда есть предатель, в чём я до сих пор сомневаюсь, то он всё равно не станет высовываться после такого - это было бы безумием. Мы все будем настороже.
- Да, да, так и есть! - один за другим подтвердили советники.

Значит, решено. Я проиграл...

- Да будет так, - наконец, объявил Арвейг, - Совет окончен. Вы все можете идти.
И двери, услышав его ключевую фразу, послушно отворились.

Один за другим советники покидали надоевшее помещение и неудобные каменные кресла, как будто срочно куда-то спеша. Сочувствующе кивнул принцу Мезум, собираясь за Дедросом и Токхатом, и в конце концов в массивном Зале остались только Арвейг и самая неожиданная персона из всех, кого он ожидал здесь увидеть. Агар.

- Брат, почему ты не идёшь?
- Мне нужно сказать тебе кое-что, - объявил интроверт неожиданно.
Невозможно.
- Самое интересное - это не только всегда наблюдать со стороны, но ещё и делать при этом ставки. Я свои ставки сделал уже очень давно и совершенно ими доволен. То, что я считаю непременным прогнозом всех дальнейших событий и им сопутствующих разрушений практически наверняка будет верным - и я готов с этим смириться. Харадтур сотни лет не видел того, что собирается здесь сейчас. Он наблюдал интриги, наблюдал братоубийство и даже войны за наследство, но ещё никогда под его стенами не собиралось более гнусного и одновременно с тем поразительного забавного мероприятия. Мне исключительно мерзко даже думать об этом, и хотя бы я предпочитаю этого не делать, никак не способен избежать случайных мыслей. Когда бьёт шторм, ожидай и волн, и ветра - это мне хорошо известно. Тебе, вероятно, нет - что обычный дварф может знать о море? Но знай, что когда собирается шторм под землёй, случиться может всё, что угодно. Самое невозможное становится возможным в тот тщетный миг, когда властолюбивый дварф, теряя всякую мораль и представление об Истине, решает двигаться исключительно на поводе у собственных амбиций. И это относится вовсе не к тебе, благородный Арвейг. Сейчас... это относится ко всем нам.
С этими словами Агар развернулся и вышел из зала, уже не оборачиваясь.

Зал Совета ---> Палаты Арвейга.