26-е малахита, год 55 правления Огара IV, 16:30.
Арвейг двигался быстро. Порой быстроногого Агара, явно торопящегося поскорее занять место среди братьев, приходилось действительно догонять, и эта быстрая прогулка слишком сбивала с мыслей дварфийского принца. Арвейг не мог понять, что теоретически могло случиться с его отцом, не считая чумы, которая - невозможно! - в принципе не могла бы перейти за охраняемую линию карантина. У входа в Цитадель Огня расположился целый гарнизон, препятствующий в проходе всякой живой душе. Ловят даже крыс, каких в подземельях много, чтобы ни одна из них не смогла перенести на себе даже след той болезни, что бушует в Среднем городе. Целый месяц с практически мгновенного введения экстренного карантина никто не получал ни весточки из Квартала Торговли или Квартала Ремесленников, чьё экономическое значение в состоянии войны было неоспоримым. Город медленно вымирал, не способный прокормить себя. Все работяги остались погибать в Среднем городе, и никто не может сделать ничего. Даже я! Почему отец не дал мне самому решить проблему с чумой? Почему просто не обратиться в Великий храм?
Впервые за очень долгое время Арвейг Барадур путался в нерешительности. Он не был до самого конца уверен, что даже Верховный жрец Пламени сумеет найти исцеление от этой проклятой чумы. Кажется, именно Боги и наслали её. Людские Боги, Боги Тёмных или ещё кто-то - не важно. Не могут же Предки оставить дварфийский народ в такой трудный момент! Они должны помочь нам, пока мы не вымерли окончательно.
Арвейг не мог терпеть молчания.
- Агар! - обратился он к брату, - Как твоя жена?
- Поживает, и ничего. Нет времени на болтовню, брат.
И ничем его, сукиного сына, не урезонишь. Когда он там произнёс первое слово? В десять лет? Приятно, наверное, быть принцем дварфийской империи - не нужно говорить о том, что хочешь срать! Тебе всё поднесут сами...
Арвейг никогда не отличался подобной циничностью, но правда, Агар порой действительно выбешивал, и не только своей совершенно неадекватной молчаливостью, но и тем, как он сам к ней относится. Он, сын Огара IV, гордится ей! Проклятый недоумок. Брат остаётся братом, и братская кровь священна, но порой даже Арвейгу, знающему себе место, хотелось дать ему как следует по морде. Агар был самым неприятным типом из всех, кого только он знал. Даже королевские советники - один мерзостнее другого - были незначительно лучше. Ох, как бы хотел Арвейг придавить их склизкие хвосты! Будто змеи, они тешатся в тенях и будто пауки, плетут интриги. Арвейг хорошо знал, как всё следует организовать работоспособно. Он знал, что долг дварфа - это работать, ибо только работа делает дварфа дварфом, а эти бездельники не способны даже подтереть себе зад без чужой помощи, тьфу на них. Не место Арвейгу было ставить в вину отцу, что он пригрел у себя на груди таких гадов, но сам принц прекрасно знал, кого поставить на их место в случае чего. Это должны быть дварфы честные, трудолюбивые и благородные. Ряд высоких дворян Харадтура вполне мог войти в его будущий совет, но затем он знал, что стоит обратиться к дварфам из низов. Средний город полнился теми, кого Арвейг так уважал. Нужно было просто разыскать тех, кто хоть чего-то стоят.
Бесчисленные лабиринты роскошных мраморных коридоров подходили к концу. Арвейг чувствовал это, смотря на то, как замедлял шаг Агар. Следует сказать, что принцы никогда и не запоминали дорогу в отцовские палаты - в этом нет какой-либо необходимости, потому как все помещения Цитадели Огня запомнить, право, невозможно. Одни лишь специально обученные слуги могли провести их через весь путь... или Агар. Удивительно, как в этом сумрачном дварфе теснились хорошая память и полное отсутствие понимания повседневности. Он даже не пил! Дварф-трезвенник, совершенно невиданно! И всё проклятое время проводил за книгами, будто надеялся найти в них ответы на все вопросы мироздания. Быть может, даже и нашёл. Арвейг никогда у него не спрашивал - да он бы и не ответил.
Мелькнул последний поворот, и яркий свет доброго десятка факелов буквально на пару мгновений ослепил Его Высочество принца. Под сенью громадной хризолитовой двери стояло несколько личных королевских гвардейцев, отобранных отцом много лет назад. Его верные друзья и главные защитники, они стойко несли долг по охране короля и никогда не вмешивались в политику. Сейчас, заметив принцев, гвардейцы пристально их рассмотрели, что у подобных профессионалов не заняло много времени, и тут же впустили внутрь. Агар прошёл так быстро, как только мог, Арвейг же наградил их поклоном. Возможно, эти дварфы когда-нибудь будут служить и ему, если он не найдёт себе в Гвардию более достойных кандидатов.
Внутри, в Хризолитовых палатах, стояла душная жара. Создавалось впечатление, что притока свежего воздуха сюда не было вот уже пару недель, и множество царственных фигур, стоявших внутри и ожидавших их, отнимали всякие остатки живительного кислорода. До Арвейга долетели обрывки разговора персон столь знакомых и столь надоевших, что хотелось уже поскорее от них избавиться.
- ...ты слышал, что он сделал?
- Отрубил ему голову, конечно. Ничего другого предатели и не заслуживают.
- Проклятая чума обломала мне всю лафу. Так хотелось выпить ещё разок перед смертью!
Конечно же, Арвейг прекрасно знал, кому принадлежит каждая фраза.
Достигнув самой Королевской спальни, принц увидел всех их, окруживших само королевское ложе. Завидев Арвейга и Агара, фигуры расступились.
Огар IV лежал на расшитой золотой парчой зелёной ткани и безжизненно смотрел в потолок остекленевшими глазами - одни лишь губы беспорядочно двигались, пытаясь то ли сосать, то ли говорить. На обвисших щеках и седой бороде отчётливо виделись следы слюней, которые он бесконтрольно выпускал раз за разом. Вокруг не было никаких слуг - только ближайшие королевские советники, "змеи подколодные": Рихад Мермеззир, Глоин Мурдинтал, Элримм Фарамал и Форадунд Тораэст. Весь цвет блестящей дварфийской аристократии собрался в этой комнате, олицетворяя собой такие "замечательные качества", как хитрость, коварство, лесть и любовь к наземному алкоголю. Возглавляя могущественные кланы, они не могли возглавить при этом даже себя и выглядели жалко, сутуло, неподобающе настоящему дварфу. И бороды у них как будто были недавно бриты - какое жалкое зрелище!
Рядом стояли и братья Арвейга, бессмысленно глядевшие и на него самого, и на всё вокруг. Казалось, они не видели во всём это сборище никакого смысла - ну, почти все; кроме, разумеется, Мезума. Мезум Барадур, самый младший из всех принцев Кхолдардрума, всегда казался Арвейгу единственным порядочным дварфом на много миль. Он делал всё точно и решительно, как и подобает настоящему принцу, и этим заслужил истинное уважение своего старшего брата. Мезуму было примерно лет тридцать - ещё совсем дитя по дварфийским меркам, учитывая, что самому Арвейгу в данный момент было семьдесят, а средняя продолжительность дварфийской жизни уходила порой за сто пятьдесят. Однако, за эти тридцать своих годов Мезум сделал то, над чем Арвейг корпел практически с самого рождения - он заслужил уважение окружающих своими умелыми действиями и быстрыми мыслями.
Практически сидя на королевском ложе, недовольно пыхтел Дедрос Барадур, самый старший из братьев Арвейга. Второй сын дварфийского короля при всём желании никогда не сможет завоевать столько же почёта, сколько и первый, но он пытался, всеми силами пытался, эгоистичный ублюдок. С детства амбициозный, с детства пронырливый, он все шестьдесят семь лет своей жизни вырывался вверх, не в силах смириться со своим подчинённым положением. Все его руки в отношении Арвейга, которого он люто ненавидел из-за его первенства, были совершенно скованы, поэтому он действовал всегда иным путём - через доказательство собственной силы. Активно дружа как с дварфами из Среднего города, так даже, Предки, защитите! - из Низин, он постоянно демонстрировал собственную смекалку и своё беспринципное могущество. Жестокий, злобный и неуправляемый - так бы охарактеризовал его Арвейг с презрительной усмешкой, но никогда бы не назвал его глупым. Если что по-настоящему сильно и было развито во втором дварфийском принце, то это жажда власти, и даже сейчас он, практически держа отцовскую руку в своей огромной лапище, наверняка надеялся на то, что перед смертью тот откажется от Арвейга и сделает его любимого сына истинным наследником короны.
Однако, Огар IV и не думал умирать. Арвейг понял это в тот самый момент, когда зашёл в королевские палаты. Он много раз стоял у ложа умирающих и хорошо знал, что рядом сам воздух пахнет по-особенному, а здесь не было ничего, кроме унылой вони десятка вспотевших дварфов. Не происходило ничего занимательного. И только отец что-то безустанно бормотал, чем сильно веселил третьего из своих сыновей - Токхата Барадура, балагура и пьяницу. Жалкое создание никогда не вызывало ни у Арвейга, ни у его отца ничего, кроме понимающей усмешки. Токхат стремился брать от жизни всё и как-то дошёл до такой наглости, что привёл в Огненную Цитадель распутную женщину! Низкое, жалкое поведение, недостойное королевского принца. Но что было поделать.
- Мы собрались здесь, - резко начал советник Мермеззир, - Чтобы под взором Предков решить план наших дальнейших действий.
- Погодите, - Арвейг позволил себе прервать его, - Сперва объясните мне, что здесь происходит. Отец, что с тобой?
- Ответить он, к сожалению, не может, - ответил за короля понимающий Мезум, - Вот уже второй день король не встаёт со своей постели и ничего не делает, только тихо и непонятно бубнит. Сколько мы здесь уже стоим, не можем разобрать смысл его слов. Послушай сам, если хочешь.
Да простят меня Предки... - подумал Арвейг, но всё же наклонился к отцовским устам. Нескончаемо, без устали они шевелились, произнося глупой скороговоркой одну единственную загадочную фразу:
Они идут, чтобы убить меня. Они идут, чтобы убить меня. Они идут, чтобы убить меня...
- Они идут, чтобы убить меня, - Арвейг повторил за отцом, нисколько не смущаясь, - Что за "они"?
На его вопрос злобно ответил Дедрос:
- Если бы мы это знали, то твоё присутствие здесь бы не потребовалось.
- Зато мы точно знаем, что теперь бате не нужна выпивка! - рассмеялся Токхат, чем вызвал бушующий взгляд Арвейга.
- Король, к прискорбию нашему... сошёл с ума, - сказал советник Фарамал, - Не в наших руках решать, что теперь делать, принц Дедрос. Только истинный наследник королевского престола может выбрать достойный путь всего государства.
Арвейгу показалось, что в последней фразе звучала неприкрытая ирония, но смысл её он понять не мог; зато Дедрос, казалось, сразу развеселел и прекратил свои глупые нападки.
- Король не оставил завещания, - продолжил уже советник Тораэст, всегда отличающийся оскорбительной прямотой, - Так как он невменяем, мы не можем знать, какова его последняя воля и кто должен воссесть на престол после его грядущей кончины.
- "Грядущей кончины"? - намеренно кашлянув, переспросил Арвейг, - Вы говорите так, будто Предки уже твёрдо решили, кому здесь жить, а кому - умирать. Король Огар пережил вспышку подземной холеры, сыпной тиф и эпидемию Лихорадки Ажакхара, а сейчас он, как вы видите, не болен ничем, кроме как рассудком, который, к сожалению...
- Брат, извини, - перебил его Мезум, - Но в этом-то и проблема, что мы не можем на самом деле знать, болен он чем-то или нет. Короля могли отравить недоброжелатели - город бушует изнутри, не желая терпеть этот карантин, и я его хорошо понимаю. Народ на самом деле попросту не знает, что делать! Если до них ещё и дойдёт новость о том, что король заболел чем-то, или, хуже того, сошёл с ума, то несдобровать уже всем нам.
- Вы полагаете, принц Мезум, что необходимо всё держать в секрете? - поинтересовался советник Мурдинтал.
- Абсолютно, - решительный голос юноши не дрогнул даже в момент принятия такого сложного решения. Как он хорош... - подумал Арвейг.
- Однако, - не дав советнику начать новую фразу, продолжил он, - Не в нашей компетенции принимать подобные решения, не согласовываясь с прямым наследником престола. Если Король в самом деле поборет возникшую болезнь или что-либо ещё, чем бы оно ни было, то нам не потребуется решать дела престолонаследия. Нам нужно дать ему время. Что скажешь, брат?
- Я полностью с тобой согласен, - произнёс принц Арвейг, чем вызвал смешок со стороны Дедроса, - Ни в коем случае нельзя волновать народ. Вся власть Королевского трона держится на нашей способности принимать верные решения, показывая при этом обычным людям, что мы - на их стороне! И пока я жив, не допущу в городе никакого восстания, продолжив сражаться за общее дело даже в том случае, если наш уважаемый отец падёт и уже никогда не встанет!
- Но так, вероятно, и будет, - решил советник Мермеззир, - Пока что он бодрствует и бредит, а затем у него станет недоставать сил даже на это, и он умрёт, так и не проснувшись.
- Так найдите целителя, чёрт вас дери!
- Если мы решили не раскрывать тайну королевской болезни, то всякий целитель будет потенциальным предателем, - осадил его советник
- Значит, найдите такого целителя, который будет молчать даже под угрозой смерти. Ситуация близка к критической. Действовать нужно наверняка. Вот что говорю я, Арвейг Барадур. А у вас есть ещё, что сказать?
Проклятые крысы вывели меня из себя. Не могу поверить, что поддался на такую простую провокацию. Неужели мы действительно устроили ругань прямо на смертном ложе?
- Ваша воля, - один за другим согласились советники.
- Я это предложил, я и должен принять, - кивнул Мезум.
- ... - Токхат одобрительно промычал что-то.
- Не нравится мне эта затея, - наконец, сказал Дедрос, - Если кто-то узнает о том, что мы скрываем болезнь короля, то это выльется в такой страшный смех, что авторитет будущего правителя, оказавшегося трусом, непременно упадёт. Но у меня нет выбора. Я здесь один, tharzduj akmel.
- Позвольте, принц Дедрос, - произнёс Мермеззир, - Я с вами.
- Вы уже сказали, что согласны со мной, советник, - неодобрительно заметил Арвейг.
- Я всего лишь говорю, насколько восхищён храбростью и прямотой нашего обожаемого принца...
Проклятые жополизы, чтоб их...
Наконец, совет, если его можно было так назвать, подошёл к концу.
- Разрешите сказать вам, уважаемые советники, - с издевательской ноткой начал Арвейг, - Что "не говорить никому" означает, что нельзя говорить даже вашим любимым жёнам. На сим откланяюсь. Приятной вам работы.
С этими словами Арвейг, взглянув, возможно, в последний раз на сумасбродного отца, первым же развернулся и быстрой походкой вышел из королевских палат, оставив и братьев, и советников далеко позади. Ох, как же хотелось развеяться после этого глупого стояния!
Королевские палаты ---> Тронный зал Цитадели Огня.
